5e38c7ef     

Пузий Владимир - Карандаш С Полустертой Надписью



Владимир Пузий (Аренев)
Карандаш с полустертой надписью
(из цикла "Киевские истории")
Поезд уже полчаса как укачивает меня в своей прокуренной плацкартной
колыбели. Я один, остальные три места пустуют. В боковушке -- тоже никого.
Начинаю дремать, но вот на какой-то промежуточной станции являются
попутчики. Здороваются со мной, распихивают сумки, садятся.
"Уфф!"
"Уфф! Жарко сегодня!"
"Ага!"
Один -- худой пожилой почти-старик в видавшем виды коричневом костюме,
с тертой шляпой. Шляпу он кладет рядом с собой и некоторое время глядит в
немытое окно. За окном -- лес, лес, лес...
Второй -- мужчина-здоровяк, из тех, что в любой компании становятся
неиссякаемым источником энергии. Добродушен, простоват, но только на первый
взгляд. Этот, отдышавшись, достает сумку, раскладывает на пластиковом
столике припасы.
Почти-старик немного суетливо следует примеру здоровяка. Пытаются
пригласить меня -- (взбулькивает бутылочка домашнего, клацают, соприкасаясь
со столешницей, неизменные вареные яйца) -- я, понимая, что обидятся,
все-таки отказываюсь. Мол, уже поел. "Ну извини..." -- "Да ничего. Приятного
аппетита" -- отворачиваюсь к стенке. Пытаюсь заснуть.
Попутчики говорят о войне. Все правильно, война сейчас на втором месте
после жары. "Будет -- не будет?" Здоровяк вспоминает Нострадамуса, мол, тот
как раз нечто подобное предсказывал. И как раз на август.
Еще выпивают, жуют, вздыхают.
-- А слышали, -- снова оживляется здоровяк, -- в России вроде как
открыли возможность использовать ядерные бомбы. Но чтобы результат при этом
был только в определенном месте. "Точечные удары" называется.
Почти-старик вздрагивает, нервно смеется (напуган):
-- Ну что вы. Если бы в Америке или там в Японии -- я бы еще поверил.
Но в России... Там же (впрочем, как и по всему бывшему Союзу) разгильдяйство
-- у кого-нибудь непременно хватит ума поставить на пульт управления
валенок. Нет, сомневаюсь.
-- В чем именно сомневаетесь? Что придумают?
-- Что получатся у них эти "точечные удары". Чего-то напортачат и
взлетим всей планетой на воздух.
Хмыкает и поправляет себя:
-- То есть, не на воздух, а в космос. Хотя, какая в сущности... Вы вот
лучше скажите, что там Нострадамус -- на самом деле обещал войну?
Здоровяк кивает, во рту у него утвердительно хрустит огурец: "Обещал".
Некоторое время молчат.
Выпивают, закусывают, выпивают, закусывают. За окном проносится
встречный, на несколько секунд заслоняя солнце.
-- Скажите, -- решается почти-старик, -- вы верите, что одному человеку
дано изменить историю?
Встречный проехал, в вагоне посветлело.
Здоровяк недоуменно пожимает плечами:
-- Так ведь примеров -- тьма. Возьмите Христа. Возьмите Магомета.
Возьмите, наконец, Гитлера. А почему?..
-- Я ведь почему спрашиваю, -- перебивает его почти-старик. -- Эта
война. И жара эта дурацкая. Все одно к одному, -- он вытирает рукой
вспотевшее лицо, откидывается. -- Все одно к одному. Но ведь не может быть,
чтобы... -- вздыхает и наклоняется к собеседнику: -- Представьте себе:
карандаш. Обыкновенный такой карандаш, черный, с золотистыми буквами на
одной из граней. Буквы, правда, не все читались, краска стерлась. Можно было
разобрать только "кар...д...ш вол...ный". И все. Нашел я его на почте --
валялся на столике, рядом с бланками. Я подписку оформлял, сел, значит, взял
сначала карандаш, потом сообразил, что нужно ж ручкой заполнять -- ну и
сунул его в карман. По привычке, мне ж он триста лет не нужен, что я, вор,
что ли? Но заметил только дома



Содержание раздела