Пузий Владимир - Смерть Харона
Владимир Пузий (АРЕНЕВ)
Смерть Харона
"Харон погиб! Харон, Харон погиб!" - и выкрик, народившийся в толпе теней
умерших, кровоцветной птицей вспорхнул над водами реки, стремясь покинуть
этот край застывшей смерти. Скорбя, склонили стебли асфодели, и Цербер
вздрогнул в чутком полусне, и чей-то силуэт хромой вздохнул, в тень
отступая белого утеса, скрываясь от очей.
"Харон погиб!"
Широкобокая ладья прижалась к сухой ладони берега щенком, и тело, что
лежало на скамье, сползло и глухо стукнулось о днище пустою головой,
рассыпав кудри.
Толпа теней, как ненасытный волк, что кровь учуял свежую и к жертве всем
телом тянется - безумная струна, - стремилась к лодке, вытянувши шеи,
чтобы взглянуть на тело мертвеца: извечный интерес, который даже теперь,
по эту сторону от смерти, в Аиде, не исчез.
"Харон погиб!"
Возможность невозможного, ненужный дешевый артефакт и парадокс - лежало
тело Лодочника.
"Умер Харон! Харон погиб!.. Харон... Харон..."
"А как же мы?! А как же мы теперь?!"
Мысль молнией-стрелою Громовержца всех поразила, кто стоял и ждал вот этой
самой древнебокой лодки, чтоб реку переплыть.
"А как же мы?!"
Рыдала женщина (вернее, только тень от женщины), ломала тене-руки: она
стремилась к умершему прежде любимому, теперь же - как теперь им
встретиться? И чем она отлична от прочих, кто веками здесь ходил, -
непогребенных мертвецов. Молчал смиренно старец с длинною, как жизнь его,
седою бородой. Застывший усталый взгляд искал себе отрады, но - тщетно.
Больше лодок на реке не отыскать, единственная - здесь, и в ней - мертвец.
Теперь тебе, старик, извечно жить среди непогребенных. Вас будет больше, с
каждым днем - все больше, в конце концов вас станет столько здесь, что
тени в ядовитый Ахерон начнут лететь с обрывов, растворяясь в зловонных
водах. Тот, кто раньше тут бродил, неупокоенный согласно обычаям
многоумелых предков, злорадно хохоча, глядит на вас, прибывших, чтоб
отправиться за реку: "Вот справедливость! Немесида здесь!" И плещут волны,
и хохочет зверь из тьмы подземных страшных коридоров, что за спиною вашею
остались: "Вот Немесида! Справедливость с нами!" Назад пути вам нет.
И кое-кто, отчаявшись, перебегает в лодку. Еще один. Еще один... Они
вышвыривают тело мертвеца на берег, под трясущиеся ноги толпы теней; а вот
теперь схватились за весла - собираются отплыть.
"А кто из них назад потом вернется, чтоб остальных перевезти?" - и мысль
иглою раскаленной входит в мозг. И сборище растерянных теней стремится к
лодке, оступаясь, в крике развоплощаясь, только лишь коснутся ногой воды;
но все-таки бегут и прыгают, - и лодка отплывает, роняя в волны мутные
тела умерших.
Вот отплыли.
Лодка... тонет!
Хоть тени весят ровно ничего, ладья не хочет плавать без Харона, не
слушается весел и руля, кружит в водоворотах и зловонном пару, идущем от
реки. И тонет.
Крик стаи птиц, попавших в смерти сеть, - вспорхнул отчаянно, разнесся над
водой вопль тех, кто в лодке был. На берегу - рыданья, скорбь, проклятия
Богам.
И Боги внемлют.
Вот тоскует Ночь, а с ней - Эреб; отец и мать Харона, они скорбят об
умершем ребенке - уродливом несчастном старике. Для них он навсегда -
печальный мальчик, что, с детства неуклюж и нелюдим, единственной чертою
отличался: для Ахерона волн ядовитых неузявимым оставался. Зевс тогда и
взял его на ту роботу, где Лодочник стал Лодочником. Здесь он Лодочником
быть и перестал...
Спешит Аид, владетель Царства мертвых, на встречу с братом.
"Громовержец, кем мне заменить Ха
